Возможно, люди проявляют «большой интерес» к Моим словам только в отношении Моих постановлений. Если бы они не зависели от Моих постановлений, все бы они выли, как только что потревоженные тигры. Я ежедневно странствую меж облаков, наблюдая за человечеством, заполонившим землю, за тем, как люди суетятся, подвластные узам Моим через Мои постановления. Таким образом человеческий род содержится в порядке, и Я увековечиваю Свои постановления. Начиная с этого момента обитающие на земле будут получать всевозможные обличения в силу Моих постановлений. И, когда эти обличения будут нисходить на них, все люди будут разражаться громкими криками и разбегаться во все стороны. В этот момент народы земли моментально погибнут, границы между странами перестанут существовать, одно место перестанет отделяться от другого, и между людьми более не будет отчуждения. Я начинаю проводить «идеологическую работу» среди людей, чтобы они мирно сосуществовали друг с другом и больше не ссорились. Когда Я построю мосты и налажу связи среди человечества, люди достигнут единства. Я наполню небесную твердь проявлениями Моих деяний и заставлю все на земле пасть ниц пред Моим могуществом, осуществляя таким образом Мой план «глобального единства» и исполняя это единственное Мое желание, чтобы человечество больше не «блуждало» по свету, но без промедления нашло подходящее место назначения. Я всячески забочусь о роде человеческом, делая все для того, чтобы все человечество вскоре стало жить в земле, исполненной мира и счастья, чтобы дни их жизни более не были печальны и одиноки и чтобы Мой план на земле не сошел на нет. Поскольку человек существует на земле, Я построю там Свою страну, ибо Моя слава частично проявляется на земле. На небесах Я наведу порядок в Моем городе, и поэтому все обновлю — как наверху, так и внизу. Я объединю в одно целое все, что существует над небесами и под ними, так что все сущее на земле объединится со всем, что на небесах. Таков Мой план; это то, что Я совершу в последний период — да не вмешается никто в эту часть Моей работы! Распространение Моей работы среди прочих народов — это последняя часть Моей работы на земле. Никто не способен постичь работу, которую Я исполню, и поэтому люди порядочно запутались. А поскольку Я усердно занимаюсь Своей работой на земле, люди пользуются возможностью «позабавиться». Чтобы они не стали слишком непокорными, Я сначала подвергаю их Своему обличению, чтобы они претерпели дисциплинирование огненным озером. Это один этап Моей работы, и Я воспользуюсь мощью огненного озера, чтобы завершить этот этап Своей работы, — иначе ее было бы невозможно исполнять. Я сделаю так, что все люди по всей вселенной склонятся перед Моим престолом, и разделю их на различные категории согласно Моему суду. Я распределю их по группам согласно этим категориям, а далее разделю их на семьи, чтобы все человечество перестало ослушиваться Меня, а вместо этого распределилось бы в аккуратной и упорядоченной структуре согласно названным Мной категориям — и пусть никто не перемещается произвольно! На всю вселенную повсюду обрушиваю Я новую работу; по всей вселенной человечество так потрясено Моим внезапным явлением, что потеряло дар речи. Мое открытое явление значительно расширило их горизонты. Разве не так все обстоит сегодня?

Я сделал первый крупный шаг среди всех стран и всех народов и начал первую часть Своей работы. Я не нарушу Свой план, чтобы начать все заново: порядок работы среди прочих народов основан на порядке Моей работы на небесах. Когда все человеческие существа поднимают глаза и смотрят на каждый Мой жест и действие, именно тогда Я погружаю мир в туман. Глаза человеческие сразу тускнеют, и они не в состоянии разглядеть ни одно направление — подобно овцам в безжизненной пустыне, и когда начинает реветь буря, их крики тонут в завывании ветра. Среди порывов ветра силуэты людей едва различимы, но человеческий голос невозможно услышать, и хотя люди кричат во весь голос, их усилия тщетны. В это время человечество громко рыдает и стенает в надежде, что с неба внезапно упадет спаситель, чтобы вывести их из безбрежной пустыни. Но, как бы велика ни была их вера, спаситель остается недвижимым, и надежды человека разбиты: разожженный огонь веры потух от дуновения бури, и человек лежит, распростершись, в бесплодной и необитаемой местности — он никогда более не поднимет горящий светильник и падает без чувств... Улучив момент, Я делаю так, что перед глазами человека возникает оазис. Но хотя сердце его, возможно, преисполнено радости, тело его слишком хрупко, чтобы реагировать, его конечности ослабли и обмякли. И хотя он видит прекрасные плоды, растущие в оазисе, ему недостает силы, чтобы сорвать их, потому что «внутренние ресурсы» человека полностью истощились. Я беру то, в чем нуждается человек, и предлагаю ему это, но он лишь на мгновение улыбается мимолетной улыбкой. Его лицо совершенно безрадостно: всякая крупица человеческой силы бесследно исчезла, растворившись в воздушных потоках. По этой причине лицо человека совершенно лишено выражения, и лишь единственный лучик любви излучают его налитые кровью глаза, с нежной добротой, как у матери, наблюдающей за своим ребенком. Время от времени сухие, растрескавшиеся губы шевелятся, как если бы он собирался заговорить, но ему недоставало для этого сил. Я даю человеку воды, но он лишь качает головой. По этим хаотичным и непредсказуемым движениям Я понимаю, что человек уже утратил всякую надежду на себя, и только не сводит с меня молящего взора, словно просит о чем-то. Но, не зная обычаев и нравов человечества, Я озадачен выражением лиц и движениями людей. И только в этот момент Я внезапно обнаруживаю, что дни существования человека быстро приближаются к завершению, и Я обращаю к нему сочувственный взор. Лишь в этот момент на лице человека появляется довольная улыбка, и он кивает Мне, будто бы все его желания исполнились. Человек уже не скорбит; люди на земле более не жалуются на пустоту жизни и отказываются от любых сделок с «жизнью». Впредь на земле не будет больше вздохов, и дни, которые проживет человеческий род, будут наполнены восторгом...

Прежде чем заняться собственной работой, Я как следует разберусь с делами человека, чтобы люди не вмешивались постоянно в Мою работу. Дела человека не являются Моей главной проблемой — дела человечества несущественны. Поскольку человек так невелик духом, человечество, похоже, не желает проявить милосердие даже к муравью или считает, что муравьи являются врагами человечества, — между людьми постоянно происходят раздоры. Услышав шум людских раздоров, Я вновь удаляюсь и не прислушиваюсь более к их россказням. В глазах человечества Я выступаю в роли «жилищного комитета», который специализируется на разрешении «семейных споров» между «жильцами». Представая предо Мной, люди неизменно приходят со своими личными причинами и с неукротимым рвением перечисляют свой «необычный опыт», добавляя при этом собственные комментарии. Я смотрю на необычную манеру поведения людей: их лица покрыты пылью — пылью, которая, «орошаемая» потом, теряет свою «природу», так как мгновенно образует с потом смесь, все более «обогащая» лица людей, подобно песчаной поверхности пляжа, на которой иногда можно увидеть следы ног. Их волосы — как у призраков мертвецов: лишенные блеска, они стоят дыбом, подобно воткнутым в глобус соломинам. Поскольку он распален до такой степени, что даже его волосы щетинятся в ярости, лицо его время от времени испускает «пар», как если бы его пот «кипел». Рассматривая его внимательно, Я вижу, что лицо человека охвачено «языками пламени», подобно пылающему солнцу, отчего от него поднимается горячий газ, и Я истинно встревожен тем, что гнев может сжечь его лицо, хотя он сам и не обращает на это внимания. В этот момент Я призываю человека немного утихомирить свой нрав, ибо что хорошего он несет? Зачем себя так мучить? Ради гнева соломины на поверхности этого «глобуса» практически сожжены пламенеющим солнцем; в подобных обстоятельствах даже «луна» становится красной. Я призываю человека умерить свой нрав — важно сберечь его здоровье. Но человек не прислушивается к Моему совету; напротив, он продолжает «предъявлять жалобы» Мне. Какой в этом смысл? Разве Моих даров недостаточно для того, чтобы человек ими наслаждался? Или человек отказывается от того, что Я ему даю? Во внезапном приступе гнева Я опрокидываю стол, и человек больше не осмеливается рассказывать волнующие эпизоды своей истории; он объят ужасом оттого, что Я могу отвести его на несколько дней в «центр предварительного заключения», чтобы охладить его пыл, и он пользуется Моей вспышкой гнева как возможностью ускользнуть. Иначе человек никогда не пожелал бы отказаться от такого, а продолжал бы талдычить о своих заботах, — Меня раздражает один только звук этого. Почему у человека все так сложно в глубине его сердца? Неужели Я вложил в человека слишком много элементов? Почему он всегда разыгрывает спектакль передо Мной? Дело, наверное, не в том, что Я «консультант» по разрешению «гражданских споров»? Разве Я просил человека приходить ко Мне? Я, наверное, не мировой судья округа? Почему Мне постоянно представляют на рассмотрение дела людей? Я надеюсь, что человек сочтет уместным принять ответственность за самого себя и не беспокоить Меня, так как у Меня слишком много работы.

18 мая 1992 г.