Ли Мин, Китай

Около девяти часов вечера 9 октября 2009 года, в то время, как мы с женой и дочерью проводили собрание, раздался настойчивый стук в дверь. Я бросился прятать наши книги Божьих слов. Как только моя жена открыла дверь, в дом ворвались семеро полицейских. Один из них крикнул: «Мы из Бригады национальной безопасности. Пройдемте с нами!» Меня затолкали в полицейскую машину, а трое из них остались обыскивать наш дом. Позже я узнал, что примерно через полчаса после того, как меня забрали, взяли под стражу и мою жену.

В машине мне угрожали: «Твой лидер уже арестован. Если расскажешь нам все, что знаешь, мы не станем усложнять тебе жизнь». Они также клеветали на церковь. Все их дьявольские слова сильно меня разозлила, но также мне стало страшновато, ведь я не знал, как меня собираются пытать. В сердце своем я помолился Богу, прося Его присмотреть за мной, чтобы мне не стать Иудой и не предать Бога, как бы я ни страдал. Меня привезли в здание Бригады национальной безопасности, и двое офицеров в штатском затащили меня в помещение наверху, а затем толкнули на диван. Капитан спросил меня: «Когда ты связался с религией? Где вы проводите собрания? Кто ваш лидер? Сколько человек в вашей церкви?» Я не отвечал. Он вынул из кармана несколько фотографий и спросил меня, узнаю ли я людей на них, на что я ответил: «Нет». Затем он сказал: «Всемогущий Бог, в которого вы верите, категорически запрещен в Китае. Центральный Комитет давно постановил, что любые подпольные церкви должны быть стерты с лица земли. Лучше тебе начать говорить прямо сейчас!» Затем он потребовал рассказать ему, где находятся 300000 юаней (около 45000 долларов) церковных денег. Один из офицеров ударил по столу и закричал, выпучив глаза: «У нас все квитанции, и мы знаем, что у вас есть 300000 юаней. Давай сюда эти деньги немедленно!» Увидев свирепое выражение его лица, я разозлился и ответил: «Это не ваши деньги. С чего это вы их требуете? Почему хотите их отобрать?» Двое офицеров набросились на меня и начали бить меня прямо по лицу. Это продолжалось с десяти вечера до полуночи. Лицо и голова у меня полностью опухли, в ушах звенело, болело все тело. Я лег на пол, закрыл глаза и вознес безмолвную молитву к Богу, прося Его дать мне сил и блюсти мое сердце, чтобы я не рассказал, где находятся церковные деньги, и никогда не стал Иудой, даже если меня забьют до смерти. Полицейские увидели, что я намерен молчать, поэтому отвезли меня в изолятор и оставили на ночь прикованным наручниками к железным перилам.

После этого меня поместили в следственный изолятор. В течение следующих нескольких дней полицейские трижды вызывали меня на допрос, чтобы выяснить, где хранятся церковные деньги, но я ничего им не рассказал. Утром 17 октября, в начале девятого, полицейские отвезли меня обратно в здание Бригады национальной безопасности, приковали руки и ноги наручниками к железному стулу в комнате для допросов, а затем потребовали сообщить, где хранятся деньги. Я по-прежнему молчал. Затем офицер взял двойную порцию тонко нарезанных бамбуковых прутьев и начал хлестать меня ими по голове и верхней части туловища, пытаясь заставить меня заговорить. Мою голову мотало туда-сюда. Не сумев выдавить из меня ни слова, он с усилием закрутил мне уши, очень сильно потянув их вверх, и заорал: «Я задал тебе чертов вопрос! Ты глухой, что ли? Ты думаешь, что сможешь меня игнорировать? Если будешь строить из себя крепкого орешка, я тебя так отметелю, и тогда посмотрим, кто тут на самом деле крутой!» Сказав это, он потянул меня за волосы над ушами, а затем стал таскать за волосы на макушке туда-сюда. Мне казалось, что он вот-вот снимет с меня скальп, и я почувствовал сильное головокружение. Мучили меня без перерыва примерно до десяти вечера. Видя, что я категорически отказываюсь говорить, они злобно сказали: «На сегодня все, но сегодня ночью ты лучше хорошенько все обдумай, а завтра начинай говорить!» Следы от побоев у меня были по всему телу, а спина горела от боли. Не зная, что они уготовили мне на завтра, я чувствовал некоторую слабость, поэтому безмолвно помолился: «Всемогущий Бог! Прошу, защити меня и придай мне веры, чтобы я не стал Иудой и не предал Тебя, даже если мне придется умереть».

На следующий вечер меня пришел допрашивать капитан Бригады национальной безопасности. Он сердито посмотрел на меня и заорал: «Все доказательства прямо у нас под носом, а ты не желаешь признаваться. Давай-ка не глупи и все выкладывай, а то поплатишься!» Увидев, что я продолжаю молчать, он так разозлился, что вскочил и сжал кулаки с бесовским выражением лица. Я на самом деле не знал, что со мной будет, если он станет мутузить меня своими кулаками! Я быстро помолился: «Всемогущий Бог! Пожалуйста, не покидай меня и избавь меня от страха. Направляй меня, чтобы я оставался твердым в своем свидетельстве». После молитвы я вспомнил Божьи слова: «Пребывающие во власти со стороны могут казаться порочными, но не бойтесь, ибо это происходит потому, что в вас мало веры. Пока вера ваша возрастает, ничто не будет слишком сложным» (Слово, том I. Божье явление и работа. Слова Христа в начале, глава 75). Какими бы жестокими ни были полицейские, они тоже находятся в руках Божьих. Они ничего не могут со мной сделать без Божьего разрешения, поэтому я знал, что должен положиться на Бога, чтобы остаться твердым в своем свидетельстве. Эта мысль укрепила мою веру, и мне уже было не так страшно. В этот момент лысый офицер посмотрел на меня и заорал: «У нас есть кое-какие тузы в рукаве на случай, если ты не заговоришь! Мы отвезем тебя в провинциальное управление, и те ребята точно смогут развязать тебе язык». Но как бы мне ни угрожали, я все равно ничего не говорил.

Через несколько дней меня отвели в другое помещение для допросов в здании Бригады национальной безопасности. Все четыре стены были покрыты очень толстой губкой, а посреди комнаты стоял железный стул. Офицер усадил меня на него, привязал к нему мои руки и ноги, а затем стал допрашивать меня о местонахождении церковных денег. Он яростно спросил меня: «Ты собираешься отдавать эти триста тысяч или нет? Думаешь, будешь молчать, и все закончится хорошо? А я ведь никуда не спешу!» Он взял бамбуковый прут и стал очень сильно хлестать меня по верхней части тела, прикрикивая: «Ты что, глухой? Слышишь, что я говорю?» Он сильно дернул меня за уши и потянул за волосы на висках, а потом схватил меня за волосы на макушке и стал таскать туда-сюда так сильно, как только мог. Было невыносимо больно, будто кожа на моей голове вот-вот треснет. После этого меня снова стали хлестать бамбуком, и у меня по всему телу пошли опухшие кровавые следы. Боль было очень тяжело терпеть. Я ненавидел этих полицейских глубокой ненавистью, а также чувствовал некий страх, так как не знал, как сильно они будут мучить меня и смогу ли я это выдержать. Я помолился Богу: «О Боже, сатана безжалостно мучает меня, пытаясь сломить мою волю, чтобы я предал Тебя, и полицейские смогли украсть деньги, принадлежащие церкви. Боже, боюсь, я физически не смогу этого вынести. Пожалуйста, защити меня и придай мне веры». После своей молитвы я подумал о гимне Божьих слов под названием «Боль испытаний — это благословение от Бога»: «Не унывай, не будь слабым, и Я всё разъясню тебе. Дорога в Царство не такая гладкая, ничто не дается просто! Ты хочешь, чтобы благословения давались тебе легко, не так ли? Сегодня каждому предстоит столкнуться с горькими испытаниями. Без таких испытаний любящее сердце, которое располагает вас ко Мне, не укрепится, и в вас не будет истинной любви ко Мне. Даже если эти испытания — лишь незначительные обстоятельства, всякий должен через них пройти, просто тяжесть испытаний будет различаться от одного человека к другому. Испытания — это благословение от Меня, но сколько из вас часто приходят и на коленях умоляют о Моих благословениях? Вы всегда думаете, будто несколько многообещающих слов считаются Моим благословением, однако вы не понимаете, что горечь — одно из Моих благословений» (Слово, том I. Божье явление и работа. Слова Христа в начале, глава 41). Размышляя над Божьими словами, я понял, что, когда мы переживаем угнетения и лишения, это Бог совершенствует нашу веру. Бог надеялся, что я смогу принести свидетельство о Нем перед сатаной. Неважно, сколько страдает моя плоть, я не могу поддаться сатане и должен оставаться твердым в своем свидетельстве о Боге и угождать Ему. Когда я подумал об этом в таком ключе, все показалось мне не таким уж и сложным, и я просто стиснул зубы и стал терпеть их пытки. Когда они увидели, что после десяти-пятнадцатиминутных избиений я все еще молчу, мне пригрозили: «Ты ни слова не говоришь — а тюрьмы ты не боишься? Если тебя посадят, это будет пятно на всю жизнь. Твои дети никогда не смогут устроиться на государственную службу и вступить в партию. Ты сломаешь им будущее!» На меня их слова не произвели впечатления, потому что в глубине души я знал, что судьбы людей находятся полностью в руках Божьих. Будущее моих детей зависело от Божьего правления и обустройства, и полицейские тут ничего не решали. Как раз в этот момент один из офицеров позвонил моей дочери, и я услышал ее голос с того конца провода: «Папа! Вы с мамой там в порядке?» Я сказал ей: «У нас все хорошо, не волнуйся. Оставайся дома и позаботься о своем брате». Увидев, что это не сработало, полицейские прибегли к другой тактике. Один из них сказал: «Буду с тобой откровенен. Мы с твоим зятем из одного города и работаем в одном подразделении. А с вашим сельским секретарем мы вместе служили в армии. Я поспрашивал о тебе, и все говорят, что ты хороший парень, так что давай-ка расскажи нам, что знаешь, и мы снимем с тебя всю ответственность». Уверенный в том, что это было уловкой сатаны, я помолился про себя Богу, прося Его блюсти мое сердце. Когда я не ответил, полицейский продолжил: «Твоя жена уже заговорила, так что давай расскажи нам то, что мы хотим знать. Где эти триста тысяч?» Я ответил: «Мне нечего вам сказать». Увидев, что их соблазны не работают, они снова стали меня пытать.

Одну ночь мне не давали ни есть, ни спать, и, как только я закрывал глаза, начинали лупить бамбуковым прутом по голове. Если моя спина была слегка сгорблена, они очень сильно хлестали меня по ней. Был октябрь, поэтому ночи были очень холодными, а на мне была только рубашка и костюм. К рассвету я так замерзал, что все мое тело дрожало. Один из офицеров крикнул мне: «Не думай, что будет легко, если ты откажешься говорить. Умрешь жалкой смертью!» Услышав это, я несколько ослабел. Я не знал, как долго они собираются мучить меня и смогу ли я продолжать это терпеть. Я безостановочно молился Богу, прося Его направить меня и присмотреть за мной. Я также решил, что, с чем бы я ни столкнулся, я никогда не предам Бога. Полицейские, которые находились на дежурстве в то время, были одеты очень тепло и все простудились, а я, хоть и был в своей тонкой рубашке и терпел их пытки ночи напролет, остался жив-здоров. Я благодарил Бога за Его заботу. Офицер ворчал на меня, покашливая: «Простудился-то я из-за тебя!» Затем один из них подошел ко мне и ударил меня по левой щеке так сильно, что у меня искры из глаз посыпались. Мне казалось, что вся комната кружится. Другой все посмеивался в стороне, а потом подошел и очень сильно ударил меня по правой щеке, прикрикнув: «Так ты собираешься говорить или нет? Где деньги? Мы все заболели из-за этого допроса. Да мы просто забьем тебя до смерти, и дело с концом!» Говоря это, он сильно вдавил наручники мне в запястья, а затем несколько раз сильно надавил на них локтями, пока они не вонзились глубоко в мою плоть. Мне казалось, что руки мои вот-вот оторвутся. Вскоре они стали черно-синими. Меня мучила сильнейшая боль, все тело трясло, пот лился рекой. Такая боль не поддается описанию. В тот момент я почувствовал, что нахожусь на грани своей выносливости, и без остановки молился Богу, прося Его защитить меня, чтобы я смог выстоять. Увидев мой страдальческий вид, офицер, стоявший в стороне, стал издеваться надо мной: «Вот ты веришь в Бога — так пусть твой Бог придет и спасет тебя!» Я знал, что это сатана испытывает меня. Я думал, что Коммунистическая партия пытками хочет заставить меня предать Бога и отречься от Него, но чем больше меня преследовали, тем яснее я видел ее злую личину ненависти и противления Богу, и тем сильнее я убеждался в том, что должен верить и следовать за Богом. Тогда я помолился: «Боже! Ты позволяешь Коммунистической партии жестоко пытать меня в данный момент, чтобы я увидел, что она — дьявол сатана, она — Твой враг. Я готов отречься от нее и отвергнуть ее всем сердцем, и я твердо решил следовать за Тобой!»

После этого офицер несколько раз очень сильно надавил на мои наручники каблуком своего ботинка, так что они глубоко впились мне в запястья. Боль была такой сильной, что я даже не мог вздохнуть. Через час мои руки начали чернеть, а вены по всему телу вздулись. Мне казалось, что моя голова вот-вот лопнет, и даже сердце заболело. Все тело болело неописуемо. Я боялся, что, если это продолжится, в конечном итоге у меня навсегда отнимутся руки. Я думал о своем стареющем отце, который нуждается в уходе, а также о дочери и сыне, которых мы все еще воспитываем. Как я позабочусь о них, молодых и старых, если потеряю руки? Может быть, мне стоит рассказать им какую-то несущественную информацию? Но потом я понял, что став предателем, я навечно останусь грешником. Но я на самом деле больше не мог выдерживать эту пытку и хотел просто умереть, чтобы положить конец своим страданиям и не предать Бога. Я хотел вспороть себе живот углом стола, чтобы умереть и покончить с этим. В слезах я вознес последнюю молитву к Богу: «Всемогущий Боже! По Твоей благодати я испытал Твою работу последних дней. Мне не хочется так рано умирать, но я действительно больше не в состоянии вынести пытки сатаны и боюсь, что закончу тем, что предам Тебя. Я не хочу причинить Тебе боль». Во время молитвы на ум мне пришли некоторые Божьи слова: «В эти последние дни вы должны свидетельствовать о Боге. Неважно, сколь велико ваше страдание, вы должны идти до самого конца, и даже на последнем издыхании вы все равно должны быть преданы Богу и подвластны Ему. Только это и есть истинная любовь к Богу, и только это и есть твердое и громкое свидетельство» (Слово, том I. Божье явление и работа. Только переживая тяжелые испытания, можно познать красоту Бога). Божьи слова укрепили мою веру. Бог позволил мне пройти через эту боль, чтобы усовершенствовать мою веру, но я не понимал воли Божьей и не думал о том, как остаться твердым в свидетельстве о Боге перед лицом сатаны. Я лишь думал о том, как выйти из этой ситуации. Как это было эгоистично с моей стороны! Я знал, что не могу умереть так. Пока во мне оставалась хоть искорка жизни, я должен был оставаться тверд в своем свидетельстве о Боге! Я молился: «Боже, моя жизнь в Твоих руках, и я хочу подчиниться тому, что Ты запланировал для меня. Прошу, придай мне веры и защити меня, чтобы я смог выстоять». Полицейские увидели, что от меня они ничего не добьются, и пригрозили: «Ты хорошенько подумай над этим сегодня ночью, а завтра мы вернемся, чтобы задать тебе несколько вопросов».

К тому моменту я уже три дня и две ночи не спал. Я был на грани истощения, у меня болело сердце, и боль в теле стояла невыносимая. Мысль о том, что полиция завтра снова будет меня допрашивать, не давала мне спать всю ночь. Я, не переставая, молился Богу: «О Боже! Я боюсь, что завтра полиция продолжит меня пытать, и я не смогу физически этого выдержать. Боже, пожалуйста, защити меня и придай мне веры и сил. Я хочу остаться твердым в своем свидетельстве и унизить сатану». После молитвы я вспомнил кое-что из слов Божьих: «Когда тебе выпадают страдания, ты должен уметь не заботиться о плоти и не роптать на Бога. В то время, когда Бог сокрылся от тебя, ты должен иметь веру, чтобы следовать за Ним, твоя прежняя любовь должна оставаться неизменной и не должна ни колебаться, ни исчезать. Что бы ни делал Бог, ты должен подчиняться Его замыслу и быть готовым проклинать собственную плоть, а не роптать на Бога. Столкнувшись с испытаниями, несмотря на горькие слезы и нежелание расстаться с чем-то, что тебе дорого, ты должен угождать Богу. Только это является истинной любовью и верой» (Слово, том I. Божье явление и работа. Тем, кто должен быть усовершенствован, надлежит пройти переплавку). Размышляя над Божьими словами, я осознал, что Бог позволил этому случиться со мной, чтобы проверить, истинна ли моя вера, и чтобы дать мне возможность свидетельствовать о Нем. Я подумал об Иове, которого испытывал сатана. Он потерял все свое имущество, своих детей, и все его тело покрылось язвами. Тем не менее, Иов не винил Бога, а громогласно свидетельствовал о Нем, прославляя Его имя. Петр также подвергся гонениям и был совершенно готов быть распятым вниз головой во имя Бога. Он любил Бога и подчинялся Ему до такой степени, что отдал свою жизнь. Но я думал лишь о собственной плоти и хотел сбежать, лишь немного пострадав всего лишь после пыток со стороны каких-то полицейских. Я не имел истинной веры в Бога и покорности Ему, не говоря уже о каком-либо свидетельстве. Чем больше я думал об этом, тем более стыдно мне было, и я стал молиться: «Боже, моя жизнь ничего не стоит. Что бы ни делала со мной полиция после этого, сколько бы физических страданий мне ни пришлось вытерпеть, я не хочу больше думать только о себе. Я хочу отдать себя в Твои руки и подчиниться Твоему руководству и обустройству». После этой молитвы произошло нечто удивительное — вся боль в моем теле просто исчезла, и я почувствовал, как мне сильно полегчало. Я сердечно поблагодарил Бога. На следующий день, около восьми утра, полицейские опять пришли допрашивать меня и требовали рассказать, где деньги. Но как они меня ни допрашивали, я просто говорил, что не знаю. Они провели еще несколько допросов, и когда так и не смогли выудить из меня никакой полезной информации, на прощание бросили мне: «Настраивайся на тюрьму!» Я подумал, что даже если мне придется сидеть в тюрьме до конца дней своих, я никогда не предам Бога.

После месяца в изоляторе, в итоге мне дали год исправительно-трудовых работ, повесив на меня обвинение в «использовании культовой организации для подрыва правопорядка». Видя, как сильно Коммунистическая партия ненавидит верующих, я вспомнил Божьи слова: «Не столь удивительно тогда, что воплотившийся Бог остается совершенно сокрытым. В подобном темном обществе, где бесы безжалостны и бесчеловечны, как бесовский деспот, который, не моргнув глазом, убивает людей, потерпел бы существование прекрасного, доброго, а также святого Бога? Стал бы он, рукоплеща, приветствовать пришествие Божье? Они же прихвостни и псы! За доброту они платят ненавистью, они давным-давно уже видят в Боге врага, они оскорбляют Его, они совершенно озверели, у них совсем нет уважения к Богу, они разбойничают и грабят, утратив всякую совесть, поступая совершенно бессовестно и искушая невинных до бесчувствия. Что праотцы древности, что почитаемые вожди, — все они противятся Богу! От их вмешательства все под небесами пришло в состояние тьмы и хаоса! Религиозная свобода? Законные права и интересы граждан? Это все уловки для сокрытия греха!.. Зачем ставить такую непреодолимую преграду работе Божьей? Зачем различными уловками обманывать народ Божий? Где же истинная свобода и законные права и интересы? Где справедливость? Где утешение? Где теплота? Зачем коварными кознями одурманивать народ Божий? Зачем силой пресекать пришествие Божье? Почему бы не позволить Богу свободно странствовать по земле, которую Он сотворил? Зачем подвергать гонениям Бога, пока у Него не останется, где приклонить голову? Где тепло между людьми?» (Слово, том I. Божье явление и работа. Работа и вхождение (8)). Коммунистическая партия пытается выставить себя исполненной добродетели и морали, все время разглагольствуя о свободе вероисповедания. В то же время она тайно использует тактику арестов и преследований избранных Божьих, тщетно полагая, что сможет избавиться от верующих. Человечество было создано Богом, и наша вера и поклонение Богу являются правильными и естественными, но Коммунистическая партия неистово арестовывает и угнетает нас, пытаясь заставить нас отречься от Бога и предать Его. Я понимал, что Компартия у власти — это то же, что и сатана у власти. Партия ненавидит истину и Бога. По сути, она — дьявол сатана, враждебный Богу. Раньше я никогда не мог разглядеть бесовскую сущность Компартии, но этот арест дал мне некоторую проницательность, и я смог отречься от Компартии и отвергнуть ее всем сердцем. Я также стал более тверд в своей решимости следовать за Богом.

9 ноября 2009 года меня доставили в трудовой лагерь, где полиция поручила двум другим заключенным следить за мной. Они не отходили от меня, и мне приходилось отчитываться перед ними, даже идя в туалет. Надзиратели не позволяли мне ни с кем разговаривать, опасаясь, что я стану делиться с кем-нибудь Евангелием, и я должен был каждый божий день читать наизусть тюремные правила. Если я делал ошибку, в качестве наказания мне приходилось стоять. С утра до ночи и изо дня в день я выполнял чрезвычайно тяжелую работу, и если не успевал вовремя закончить порученное мне, меня ругали, били и наказывали, заставляя стоять. То, чем меня кормили, было хуже помоев, которыми кормят свиней. На каждый прием пищи мне давали маленькую приготовленную на пару булочку и немного водянистого супа, в котором плавал только кусочек моркови размером с мизинец. Я постоянно работал на голодный желудок. Всякий раз, когда я чувствовал себя несчастным и подавленным, я молился Богу или тихо напевал про себя какие-нибудь гимны Божьих слов. Так я пережил тот год тюремной жизни.

Когда я вышел из тюрьмы, полиция сделала мне предупреждение: «В течение года тебе нельзя далеко отлучаться из дома. Ты должен быть в любой момент готов немедленно явиться по вызову». Вернувшись домой, я узнал, что, арестовав мою жену, полицейские также беспрестанно допрашивали ее о местонахождении церковных денег. Она ничего им не рассказала и была освобождена из изолятора после 23 дней содержания под стражей. Не сумев получить никакой информации о местонахождении денег, полицейские дважды приходили обыскивать наш дом. Они даже вскрыли нам потолки и допрашивали двух наших детей о нашей вере. Они и в школу, где учится наш сын, наведывались, чтобы надавить на него. Наши дети были так напуганы, что постоянно жили в напряжении и никогда не чувствовали себя в безопасности. Видя, как эти полицейские изводили пару ребятишек, просто чтобы наложить свои лапы на деньги, я преисполнился ненависти к этим бесам из Компартии. Выйдя из тюрьмы, я не мог читать Божьи слова и посещать собрания из-за полицейской слежки. У меня не было выбора, кроме как уехать из города, чтобы делиться Евангелием и исполнять свой долг. Полиция преследует меня и по сей день и продолжает требовать от моих родственников и братьев и сестер, с которыми я был в контакте, информацию о моем местонахождении.

Это преследование и лишения доставили мне некоторые физические страдания, но я поистине испытал Божью любовь. Каждый раз, когда меня пытали, я был на пределе своих возможностей, и каждый раз именно Божьи слова придавали мне веры и сил и наставляли, как остаться сильным. Также, Божьи слова помогли мне разглядеть уловки сатаны и одно за другим преодолеть сатанинские искушения. Благодаря всему этому я смог увидеть силу и власть Божьих слов и то, что только Бог может спасти человечество. Моя вера в Бога усилилась. Я также ясно увидел злую личину Компартии и то, что она ненавидит Бога и противодействует Ему. Я смог отречься от нее и отвергнуть ее от всего сердца. Сколько бы преследований и лишений я ни испытал в будущем, я обязательно буду выполнять свой долг в угоду Богу!