Чэнь Синьцзе, Китай

Однажды летом 2006 года, около 11 часов утра, я была в доме принимающей семьи и слушала гимны Божьих слов, когда в комнату внезапно ворвались полицейские и забрали в отделение меня, хозяйку дома сестру Чжао Гуйлань и ее 6-летнюю дочь.

Как только мы вошли в участок, какие-то женщины-офицеры заставили нас раздеться. Когда на мне не осталось ничего, кроме нижнего белья, я инстинктивно постаралась увернуться от них, чтобы они не могли снять с меня что-нибудь еще. Женщина-офицер налетела на меня, сорвала с меня все нижнее белье, очень тщательно его ощупала, а затем при осмотре разорвала. После полного досмотра нас отвели в кабинет. Там полицейские листали найденную при мне записную книжку. Увидев, что в ней много телефонных номеров, они решили, что я, вероятно, лидер, поэтому сказали, что сообщат о моем случае в управление общественной безопасности провинции. Начальник отдела по имени Чжу спросил меня: «Когда ты начала верить во Всемогущего Бога? Какова твоя роль в церкви?» Я вообще ничего не сказала, поэтому он сердито схватил меня за челюсть и поднял мою голову — он сжимал так сильно, что я не могла даже шевельнуться. Он непристойно улыбнулся и сказал: «Ты неплохо выглядишь, ты хороша и молода. Ты могла бы заниматься чем угодно, но выбрала веру в Бога!» Остальные офицеры ухмылялись в сторонке. Я была возмущена и испытывала отвращение. Я думала: «Что это за „народная полиция“? Это свора головорезов, звери!» Начальник Чжу снова и снова спрашивал у меня личные данные и требовал назвать лидера церкви. Когда я так ничего и не сказала, один из офицеров начал меня избивать. У меня закружилась голова, и от побоев все плыло перед глазами; я падала снова и снова, а он продолжал тащить меня вверх с пола, чтобы снова ударить. При этом он кричал: «Центральное правительство давно постановило, что убийство таких как ты не является преступлением, и не важно, если мы забьем тебя до смерти! Если ты умрешь, просто отвезем тебя в горы и закопаем. Никто не узнает!» Один дьявольский вид этого ужасного человека привел меня в состояние паники и страха — я боялась, что они действительно забьют меня до смерти. Я бесконечно взывала к Богу в своем сердце, просила Его позаботиться о моей душе. В этот момент мне вспомнились такие слова Бога: «Пребывающие во власти со стороны могут казаться порочными, но не бойтесь, ибо это происходит потому, что в вас мало веры. Пока вера ваша возрастает, ничто не будет слишком сложным» (Слово, том I. Божье явление и работа. Слова Христа в начале, глава 75). Это очень верно. Бог властвует над всем, поэтому, какой бы злобной и жестокой ни была полиция, она тоже была в руках Бога. Если Бог не даст мне умереть, даже сатана не сможет отнять у меня жизнь. Даже если бы полиция действительно забила меня до смерти, моя душа все равно была бы в руках Божьих. Божьи слова дали мне веру и силу, и я смогла постепенно успокоиться.

Не получив желаемого ответа, начальник Чжу яростно закричал: «Я вижу, ты по-хорошему не хочешь. Сегодня я тебе язык развяжу! От меня никто просто так не уходит — я только за последние два дня двоих подвесил, пока они не умерли». Затем подошла пара офицеров, они надели на меня наручники и подвесили к железным воротам так, что мои ноги свисали, не доставая до земли, а весь мой вес приходился на запястья. После этого они притащили Гуйлань. Все ее лицо распухло от ударов, а волосы совершенно спутались. Полиция тоже подвесила ее к железным воротам. Начальник Чжу злобно усмехнулся, увидев наши полные боли глаза, и сказал: «Наслаждайтесь», затем развернулся и ушел. Шло время и давление наручников на мои запястья становилось все более болезненным, и мне казалось, что мои руки вырывают из суставов. От этой невыносимой боли все мое тело покрылось потом. Вскоре моя одежда промокла насквозь. Пытаясь унять боль, я сжимала кулаки и изо всех сил упиралась пятками в железные прутья ворот, но все равно сползала вниз. Сердце бешено колотилось, и мне было трудно дышать. Я чувствовала, что вот-вот задохнусь. Мне было страшно думать о том, что начальник Чжу сказал, как за последние пару дней он держал в подвешенном состоянии двух человек, пока они не умерли; я боялась, что действительно умру там. Я продолжала молиться Богу: «О Боже, я почти не могу больше этого терпеть. Я долго не выдержу — пожалуйста, спаси меня…» После молитвы я вспомнила гимн Божьих слов, называющийся «Стремись любить Бога независимо от того, насколько велики твои страдания». Бог говорит: «В эти последние дни вы должны свидетельствовать о Боге. Неважно, сколь велико ваше страдание, вы должны идти до самого конца, и даже на последнем издыхании вы все равно должны быть преданы Богу и подвластны Ему. Только это и есть истинная любовь к Богу, и только это и есть твердое и громкое свидетельство» (Слово, том I. Божье явление и работа. Только переживая тяжелые испытания, можно познать красоту Бога). Божьи слова сразу же придали мне веру и силу. Моя жизнь и смерть в руках Божьих, и я не умру, если Бог этого не допустит. И даже если бы у меня оставался всего один вздох, я должна быть предана Богу и твердо стоять в своем свидетельстве о Нем. Итак, я продолжала молиться и полагаться на Бога, и, прежде чем я это осознала, мало-помалу я смогла успокоиться, и мне уже было не так больно. Повернув голову, я увидела очень решительное выражение лица Гуйлань и про себя вознесла благодарность Богу. Я знала, что все это время мы держались исключительно благодаря силе и вере, данной нам Богом.

Полиция спустила нас на пол около 4 утра. Руки и ноги онемели и потеряли чувствительность, так что мы просто рухнули на пол, еле живые. Видя боль, которую мы испытывали, начальник Чжу спросил меня, очень довольный собой: «Ну что, подумала? Висеть на этих наручниках не очень приятно, правда?» Я проигнорировала его. Он выглядел очень самоуверенным, полагая, что я не вынесу пыток и обязательно предам своих братьев и сестер. Но он не знал, что чем больше нас преследовали, тем яснее я видела, насколько они злы и жестоки, тем яснее я видела коммунистическую партию как богопротивного демона, и тем решительнее становилась в моей вере, зная, что должна твердо стоять в своем свидетельстве и посрамить сатану. Они продолжали допрос до второй половины следующего дня. Потом начальнику Чжу кто-то позвонил, и я услышала, как он сказал в трубку: «Ничто на эту женщину не действует — ни пряник, ни кнут. Я десятилетиями веду такие дела, но таких упрямых у меня никогда не было!» Повесив трубку, он начал ругаться на меня: «Вы, верующие во Всемогущего Бога, крепче гвоздей! Ни за что не поверю, что не смогу развязать тебе язык. Сегодня мы тебя переведем в другое место, там тебе не будет так легко. У меня есть способы заставить тебя говорить!» После этого он и еще один офицер прошли в соседнюю комнату. Я едва расслышала, как он сказал: «Отведи ее к змеиной яме и брось туда голой. Это заставит ее говорить!» Услышав слова «змеиная яма», я пришла в ужас. Мысль о ползающих повсюду змеях вызывала у меня мурашки по всему телу, поэтому я стала быстро молиться Богу, прося Его дать мне мужества, чтобы я никогда не стала Иудой и не предала Его, даже если меня бросят в яму со змеями. После молитвы я вспомнила, как Даниила бросили в ров со львами; они не разорвали его, потому что Бог не позволил. Разве и я тоже не была полностью в руках Божьих? Эти мысли позволили мне постепенно успокоиться. Позже начальник Чжу ответил на звонок, сказал, что у него срочное дело, а затем умчался вместе с другим офицером, который следовал за ним по пятам. Как только он ушел, офицеру, который остался присматривать за мной, позвонил кто-то из семьи и сказал, что с его сыном что-то случилось, и он находится в критическом состоянии. Он приковал меня наручниками к железному стулу и в спешке ушел. Я точно знала, что Бог услышал мою молитву и предотвратил беду. Я произнесла еще одну молитву: «Боже, я видела Твои дивные дела и благодарю Тебя!»

Видя, что допрос не приносит результатов, полицейские так рассердились, что не давали мне спать. Мне очень хотелось спать, но стоило мне закрыть глаза, как полицейский хватал меня за плечи и изо всех сил встряхивал, все время крича: «Хочешь немного поспать? Хочешь немного поспать?» Они пугали меня таким образом снова и снова, и не давали мне спать. В полиции меня пытали четыре дня и четыре ночи, не давая ни есть, ни пить, ни спать. Я была невероятно ослаблена пытками, у меня начались колики, я еле дышала, и мое тело было крайне истощено. Но как они меня ни допрашивали, я ничего им не сказала. Увидев, что ни один из его приемов не работает, начальник Чжу хлопнул дверью и в гневе ушел. Когда он вернулся, он нес три или четыре исписанных листа бумаги. Он швырнул их на стол и приказал мне подписать признание и поставить отпечаток большого пальца. Я сказала: «Я ничего этого не говорила, поэтому подписывать не буду». Он подал сигнал другим офицерам, и несколько из них подскочили ко мне. Одни схватили меня за руки, другие так сильно сжали мои запястья, что мои кулаки разжались, и один из них с силой припечатал мою раскрытую ладонь на это фальшивое признание. Начальник Чжу поднял листок и сказал, очень довольный: «Хм! Все еще противишься? Ты думаешь, твой отказ говорить сойдет тебе с рук? Я все еще могу добиться, чтобы тебя осудили и приговорили к восьми-десяти годам!»

В тот же вечер полиция отвезла меня на заброшенный завод и приказала снять обувь и носки, так что я осталась босиком. Затем двое полицейских встали по обе стороны от меня, взяв меня за руки выше локтя, и повели по темному коридору, который становился чем дальше, тем темнее. Мои волосы встали дыбом. Они провели меня сквозь трое железных ворот, а затем втолкнули в комнату. Я увидела в углу человека, скованного тяжелыми цепями, которые растягивали в стороны его руки и ноги, и он слабо стонал. Там было много этих толстых цепей, свисающих со стены, и были электрические дубинки и железные прутья. Мне казалось, что я провалилась в ад. Я была в ужасе и чувствовала, что на этот раз я точно умру там. Я молилась Богу снова и снова. Тогда офицер угрожающе сказал: «Если поспешишь, у тебя еще есть время сознаться. Ты будешь говорить или нет?» Я сказала: «Я не нарушила никаких законов. Мне не в чем признаваться». Он холодно усмехнулся, махнул рукой, и тогда два других офицера-мужчины прыгнули ко мне, как волки, и быстро прижали меня к полу. Я яростно боролась, но они крепко прижали мои ноги к полу своими коленями и сорвали с меня рубашку и штаны, пока я отчаянно пыталась сопротивляться. Они сорвали с меня всю одежду и, в конце концов, оставили меня лежать голой лицом вниз на полу. После этого они очень сильно прижали коленями мои бедра к полу и скрутили руки за спиной так, что я не могла шевельнуться. Другой офицер достал электрическую дубинку и начал бить меня током по пояснице, спине и ягодицам, как сумасшедший. После каждого удара на теле появлялась шишка и я вся немела, а боль, казалось, пронзала меня до костей. Все мое тело неудержимо тряслось и ноги бились о землю. Чем больше я сопротивлялась, тем крепче меня держали. Один офицер воспользовался ситуацией и начал хватать меня за ягодицы, безумно смеясь и говоря пошлости. Другой офицер закричал, нанося удары электричеством: «Ты заговоришь, или как? Готов поспорить, я могу тебя заставить!» Ударив меня током пять или шесть раз, они перевернули меня, снова встали коленями на мои бедра и продолжали бить меня током в грудь, живот и пах. Когда меня ударили током в живот, мне показалось, что мой желудок и кишечник сбились в узел — это было очень больно. При ударе током в грудь я почувствовала, как сжалось сердце, и я жадно глотала воздух. Когда они ударили меня током в пах, мне показалось, что в тело внезапно вонзилась горсть острых гвоздей, и у меня перехватило дыхание. Нет слов, чтобы описать эту боль.

После этого я потеряла сознание. Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем они окатили меня холодной водой, чтобы привести в чувство, а затем продолжили бить током. Один из офицеров даже схватил меня за соски, потянул вверх, а затем сильно надавил на них, повторяя это снова и снова в течение четырех или пяти минут. Мне казалось, что мои соски вот-вот оторвутся — это была очень острая боль. В это же время другой офицер бил меня током в грудь. С каждым ударом я чувствовала, будто с груди сдирают плоть, будто сердце вот-вот перестанет биться. Я была покрыта потом и не могла унять дрожь. Они продолжали бить меня током, забавляться как с куклой, повторяя всякие непристойности. Они казались мне злыми духами и дьяволами в аду, которые специализируются на пытках людей для собственного развлечения. Позже моя боль стала настолько острой, что я потеряла контроль над мочевым пузырем, а затем снова потеряла сознание. Прошло какое-то время, не знаю сколько, прежде чем меня снова привели в чувство, окатив холодной водой, и продолжили бить током в грудь, живот и пах. Я чувствовала ожоги от всех этих ударов. Один из офицеров закричал, нанося удары током: «Где теперь твой Бог? Позови Его на помощь! Я твой Бог!»

Я теряла сознание от ударов током снова и снова, и они опять приводили меня в чувство, окатывая водой. Под конец у меня не осталось сил даже бороться или вообще двигаться. Я лежала на полу полумертвая, чувствуя невероятную грусть, злость и боль. Я понятия не имела, как долго они собираются мучить и пытать меня. Я действительно не могла больше этого выносить, и мне хотелось откусить себе язык и убить себя, чтобы скорее прекратить эти мучения. На грани обморока я вспомнила этот гимн: «Сатана опустошил меня до невозможности. Я видел дьявольскую личину. Я не могу забыть бесконечную ненависть. Уж лучше умереть, чем склониться перед сатаной! Бог стал плотью и терпел муки и унижения лишь ради того, чтобы спасти человечество. Я столько наслаждался Божьей любовью, как же я могу уйти, не отплатив за нее? Как человек, я должен подняться и отдать свою жизнь во свидетельство о Боге. Можно повредить мое тело, но сердце мое только укрепляется. Я буду верен Богу до самой смерти без всяких сожалений. Я буду покоряться вплоть до смерти, если смогу хоть раз угодить Богу». Я думала о том, как Бог стал плотью и претерпел великое унижение только для того, чтобы спасти человечество, как Он делится Своими словами, чтобы поливать и поддерживать нас. Бог пошел ради нас на такие большие жертвы, и Он всегда был рядом, направляя и защищая меня с момента моего ареста. Мне было дано так много Божьей благодати, но что я сделала для Него? Святые во все времена приносили себя в жертву и проливали свою кровь, принимая мученическую смерть за Бога, а я, испытав малую долю страданий, уже хотела умереть, чтобы прекратить их. Я была такой трусливой! Разве это было свидетельством о Боге? Разве я не позволила сатане насмехаться надо мной? При этой мысли я молча молилась: «Боже, как бы сатана ни мучил меня, я никогда не поддамся ему. Я буду жить для Тебя».

Потом они били меня током снова и снова, а я стискивала зубы и не издавала ни звука. После того как я потеряла сознание от удара током в последний раз, я оказалась в таком месте, откуда было видно гору в форме орлиного клюва, окруженную увядшими деревьями, сухими и мертвыми цветами, травой и бамбуком. Только гора была зеленой. В сторону горы карабкалось много людей с пересохшими, потрескавшимися губами, некоторые умирали по дороге от жажды. У меня во рту тоже ужасно пересохло, и когда я добралась до подножия горы, то услышала шум стекающей с нее воды. Я бросилась карабкаться по склону, и, с трудом преодолев полпути, смогла поднять голову и попить воды, капавшей с клюва орла. Она была такая сладкая на вкус! Пока я пила, я услышала пение. Повернув голову, я увидела два ряда одетых во все белое людей, которые пели гимн; они были похожи на ангелов. Вот слова той песни: «В работе последних дней от нас требуется величайшая вера и любовь. Мы можем споткнуться от малейшей небрежности, ибо этот этап работы отличается от всех предыдущих — Бог совершенствует человеческую веру, которая одновременно невидима и неосязаема. Бог занимается тем, что преобразует слова в веру, в любовь и в жизнь. Люди должны достигнуть такого уровня, при котором они уже претерпели сотни переплавок и обладают верой более великой, нежели у Иова. Они должны претерпеть невероятное страдание и всевозможные муки, так и не оставив Бога. Этот этап Божьей работы завершится тогда, когда они будут покорны до смерти и обретут великую веру в Бога» (Слово, том I. Божье явление и работа. Путь... (8)). Звук песни эхом разносился по долине — он был чистый, мелодичный и красивый. Слушать его было так приятно вдохновляюще. Потом я внезапно очнулась. Мне все еще было очень больно, но на сердце стало спокойно. Я увидела присевшего на стул офицера, он выглядел измученным и тяжело дышал. Другой офицер сказал: «Я впечатлен. Эта женщина сделана из железа — ничто не может ее убить». Услышав это, я вознесла благодарность и хвалу Богу. Это Он просвещал и вел меня, послав мне это видение, давая мне силы и направляя в это трудное время. Моя вера в Бога росла. Позже один из офицеров бросил мне мою рубашку и штаны и ушел, удрученный. Я была слаба от ударов током и мне было слишком больно сидеть. С большим усилием мне удалось одеться, лежа на полу, но моего нижнего белья нигде не было, и одежда была разорвана, так что я едва смогла прикрыться ею. Мне казалось, будто с меня содрали слой кожи электрошоком, и одежда болезненно прилипла к телу. Раны, полученные от ударов током, заживали больше года, и у меня сохранились остаточные симптомы. С тех пор я часто испытываю непроизвольные спазмы всего тела — я стискиваю зубы, и все мое тело напрягается. Если это происходит ночью, я плохо сплю, а на следующий день чувствую себя истощенной и лишенной сил.

На пятый день ареста полицейские отвезли меня в следственный изолятор. После пяти дней без еды и питья у меня так пересохло в горле, что я не могла глотать. Другие заключенные принесли мне горстку холодного сухого риса, разжали мне рот палочками и впихнули его в рот, крича: «Давай, глотай быстрее, а то увидишь, что будет, если ты этого не сделаешь!» Было ощущение, что я глотаю гвозди — у меня так болело горло, что по лицу текли слезы. Такого рода унижения и издевательства были там обычным делом. Однажды староста камеры где-то раздобыла ножницы, прижала меня к табурету и спросила у других заключенных, какую стрижку мне сделать. Одна из них сказала: «Она религиозна, так что подстриги ее как ведьму!» Староста тут же отрезала мне косы, а остальные расхохотались в возбуждении, увидев мои волосы в таком беспорядке. Одна из них сказала: «Сделай ей монашескую прическу!» Староста состригла большую часть моих волос так, что стала видна кожа, а остальные снова расхохотались. Это было так унизительно, что я не могла сдержать слез. После того, как меня подвешивали в наручниках и били током, я не могла поднять ни руки, ни ноги, и попытка ходить вызывала сильную боль. Но мне все равно приходилось ежедневно делать зарядку со всеми остальными, высоко поднимая ноги и с силой их опуская, чеканя шаг. Каждое движение причиняло сильную боль. Я была настолько слаба и обессилена, что не могла держать ритм, поэтому староста с силой толкала меня, оставляя синяки. Особенно неудобно было во время менструации. Туалетная бумага отсутствовала, а у меня не было нижнего белья. Староста выдала мне только один комплект арестантской формы, так что мои штаны были испачканы кровью и я не могла сменить их. Ткань была очень грубой, и когда кровь высохла, она стала жесткой. Раны, которые я получила от ударов током в паху, не зажили, поэтому ходить было очень больно, и каждый раз, когда мы делали зарядку, форма натирала эти раны так, что казалось, будто меня режут ножом. Хуже всего было то, что без туалетной бумаги у меня не было другого выбора, кроме как мыться холодной водой. Еще до того как я стала верующей, у меня случались кровотечения, и я боялась, что они повторятся из-за холодной воды. В те дни я часто опасалась, что на самом деле не выживу. Я не знала, когда все это кончится, и не хотела ни минуты оставаться в этой темнице демонов. Когда мое страдание достигло определенного предела, я снова подумала о смерти. Поняв, что мое сердце удаляется от Бога, я стала молиться, прося Бога направить меня, чтобы преодолеть эту ситуацию. Затем, однажды, я вспомнила этот отрывок из слов Божьих: «Когда тебе выпадают страдания, ты должен уметь не заботиться о плоти и не роптать на Бога. В то время, когда Бог сокрылся от тебя, ты должен иметь веру, чтобы следовать за Ним, твоя прежняя любовь должна оставаться неизменной и не должна ни колебаться, ни исчезать. Что бы ни делал Бог, ты должен подчиняться Его замыслу и быть готовым проклинать собственную плоть, а не роптать на Бога. Столкнувшись с испытаниями, несмотря на горькие слезы и нежелание расстаться с чем-то, что тебе дорого, ты должен угождать Богу. Только это является истинной любовью и верой» (Слово, том I. Божье явление и работа. Тем, кто должен быть усовершенствован, надлежит пройти переплавку). Благодаря Божьим словам я поняла, что Он позволил мне испытать преследование большого красного дракона, чтобы испытать меня, чтобы увидеть, есть ли у меня истинная вера в Него. Это заставило меня подумать об Иове и Петре. Иов подвергся нападению и пыткам сатаны — у него по всему телу пошли фурункулы, причинив ужасные мучения, и он сидел в куче пепла, расчесывая свое тело черепками. И все же он не винил Бога, а прославлял Его имя. Петр был распят вниз головой во имя Бога и был покорен до самой смерти, дав громкое свидетельство. Оба они свидетельствовали о Боге, перенося страдания. По сравнению с ними моя вера действительно была слишком мала. Чем больше я думала об этом, тем больше стыдилась, поэтому я помолилась про себя: «О Боже, несмотря на страдания, я хочу следовать за Тобой! Чем больше меня мучает большой красный дракон, тем сильнее я хочу опереться на Тебя, остаться твердой своем свидетельстве и посрамить сатану!»

И вот однажды полиция вызвала моего мужа. Увидев, что меня замучили почти до потери человеческого облика, он заплакал и сказал: «Как ты можешь терпеть такие мучения? Начальник Чжу сказал, что если ты просто расскажешь им, что знаешь, мы сможем вернуться домой». Увидев, что я по-прежнему ничего не говорю, начальник Чжу позвонил моей дочери. Она спросила сквозь слезы: «Мама, где ты? Учителя и другие дети в школе все говорят, что я дочь лидера секты. Они все издеваются надо мной и игнорируют меня. Я каждый день прячусь в углу класса и плачу…» Я оторвала телефон от уха, не в силах больше слушать. Мне казалось, что мне в сердце вонзают нож, и я не могла перестать плакать. Начальник Чжу воспользовался этой возможностью, чтобы сказать: «Просто поговори с нами. Назови нам хотя бы один дом, в котором хранятся церковные деньги, и ты сможешь воссоединиться со своей семьей». В этот момент я почувствовала, что слабею. Я подумала, что если я ничего не скажу, мой муж и дочь тоже будут замешаны, поэтому, возможно, я могла бы поделиться какой-то не очень важной информацией. Затем я поняла, что это не соответствует намерению Божьему, поэтому я быстро произнесла молитву, прося Бога быть на страже моего сердца, чтобы я могла преодолеть это искушение сатаны. Тогда мне вспомнились слова Бога: «Моему народу следует все время остерегаться коварных замыслов сатаны, сторожа врата Моего дома для Меня... чтобы не угодить в сатанинский капкан, когда для сожалений будет уже слишком поздно» (Слово, том I. Божье явление и работа. Божьи слова ко всей вселенной, глава 3). Просвещение Божьих слов пришло как раз вовремя. Я вдруг поняла, что сатана пытался использовать мою любовь к семье, чтобы напасть на меня, заставить предать Бога. Мне нельзя было попадаться на его уловку — я не могла продать братьев и сестер ради своей семьи. И тут я вспомнила еще и другие из Божьих слов: «Ты должен проходить через трудности ради истины, ты должен отдать себя истине, ты должен терпеть унижение ради истины, и, чтобы приобрести больше истины, ты должен перенести больше страданий. Это то, что ты должен делать. Ты не должен отвергать истину ради тихой семейной жизни и не должен терять достоинство и чистоту своей жизни ради сиюминутного удовольствия. Ты должен стремиться ко всему, что прекрасно и хорошо, и должен искать стезю в жизни, которая является более значимой» (Слово, том I. Божье явление и работа. Жизненный путь Петра — познание им обличения и суда). Размышляя над Божьими словами, я испытывала сильную вину и раскаяние. Я подумала об искушении Иова сатаной, о том, что он потерял своих детей и все свое имущество, и все равно не винил Бога. Он сохранил свою веру в Бога и принес о Нем чудесное и громкое свидетельство. Но столкнувшись с искушениями полиции, я была готова продать братьев и сестер и предать Бога, чтобы защитить интересы своей семьи. Мне действительно не хватало совести; я была такой эгоисткой, презренной и вредоносной к Богу. Каждый раз, когда я попадала в беду, Бог направлял и защищал меня, давая мне веру и силу Своими словами. Его любовь ко мне очень реальна, и теперь, когда пришло время сделать выбор, я не могла продать других членов церкви ради мужа и дочери. Судьба любого из нас предопределена Богом, и судьбы моего мужа и дочери были в Божьих руках, не сатане их решать. Я знала, что должна полностью довериться Богу. Когда я думала об этом в таком свете, то, с чем столкнулась моя семья, больше не огорчало меня, и я чувствовала решимость восстать против плоти и оставаться твердой в своем свидетельстве о Боге.

На 28-й день моего ареста полиция отправила меня и Гуйлань в следственный изолятор, где нас поместили в камеру с проститутками, больными венерическими болезнями. Это была камера, к которой даже полиция опасалась подходить. У некоторых заключенных по всему телу были болячки и струпья, а у некоторых на половых органах гноились язвы, причинявшие им невыносимую боль; они закутывались в грязные простыни и в беспокойстве метались на бетонных лавках. Никаких лекарств не было, поэтому им оставалось только использовать соль и зубную пасту, чтобы облегчить боль. На части постиранного и разложенного для просушки нижнего белья были видны лобковые вши, выползающие из швов. Я подумала про себя: «Людям здесь не место; это просто какой-то очаг болезни! Как дальше жить, если я заражусь какой-нибудь венерической болезнью или СПИДом, пока я здесь?» Испытывая страх, я молилась Богу, прося Его защитить и направить меня. Потом я подумала о том, что Он сказал: «Во вселенной не происходит ничего, в чем не имел бы Я последнего слова. Есть ли что-нибудь, что не в Моих руках?» (Слово, том I. Божье явление и работа. Божьи слова ко всей вселенной, глава 1). Да, все в руках Божиих, и если Он не допустит, я не заражусь никакими инфекциями, живя с этими женщинами; а если и правда заражусь, значит мне нужно испытать. Эти мысли приглушили мой страх, и я смогла спокойно посмотреть на сложившуюся ситуацию. В течение следующих шести месяцев, хотя я спала и ела вместе с другими заключенными, благодаря Божьей защите я не заразилась никакими инфекциями.

Пока я находилась в изоляторе, полиция поручила паре шпионов втереться ко мне в доверие и вытянуть информацию о церкви. Вскоре после того, как меня поместили в изолятор, одна заключенная начала пытаться заискивать передо мной, говоря, что она тоже хочет быть верующей и что она по-настоящему восхищается лидерами или работниками церкви, а потом спросила, являюсь ли я лидером. В этот момент я насторожилась и поспешила сменить тему. После этого каждый раз, когда она заводила разговор о вере в Бога, я переводила разговор на другую тему, так что она ничего от меня не узнала. Вскоре она покинула изолятор. Когда спустя какое-то время я проходила мимо мужских камер, один из заключенных-мужчин бросил мне клочок бумаги. На нем было написано, что его арестовали за распространение Евангелия и приговорили к полутора годам заключения. Он также писал, что надеется, что мы сможем помочь друг другу, и просил ответить на его письмо. Я задумалась, действительно ли он был верующим. Пока я колебалась, отвечать на его письмо или нет, мне вдруг вспомнились слова Бога: «Вы должны бодрствовать и быть наготове во все времена, и вы должны больше молиться предо Мною. Вы должны распознавать различные заговоры и хитрые козни сатаны, различать духов, знать людей и уметь распознавать все типы людей, событий и предметов» (Слово, том I. Божье явление и работа. Слова Христа в начале, глава 17). Божьи слова стали для меня сигналом тревоги. Может ли это быть одной из уловок сатаны? Я действительно не могла докопаться до истины, поэтому снова и снова молилась Богу, прося Его открыть ее. Примерно через неделю, когда все заключенные собрались во дворе, я случайно увидела этого человека. Меня смутило, что его голова не была бритой — все заключенные-мужчины должны брить головы после вынесения приговора, так почему же у него еще не были сбриты волосы? Пока я обдумывала это, женщина-заключенная рядом со мной коснулась меня и указала на него, пояснив довольным тоном: «Этот парень — полицейский, не так давно он платил за мои услуги». Я сразу поняла, что это полицейский, и он пытался подобраться ко мне, чтобы вытянуть из меня признание. Я видела, что у большого красного дракона в запасе были различные уловки — так он отвратителен и мерзок! Я благодарила Бога в душе за Его защиту, которая позволяла мне раз за разом разгадывать уловки сатаны и не поддаваться на них.

В январе 2007 года полиция отправила меня в колонию вместе с Гуйлань и тремя другими, осужденными за преступления, связанные с наркотиками. Я никогда не забуду унижения, которое я испытала в тот день. Когда мы приехали, был полдень, шел легкий снежок; сотни других заключенных стояли во дворе в очереди за едой. Полицейские подошли к нам с мрачным видом и велели осужденным за наркотики идти за едой, оставив только меня и Гуйлань. Затем они приказали нам снять всю одежду. Я подумала, неужели они собираются обыскивать нас на глазах у всех этих заключенных. Когда я не стала раздеваться, на нас набросились два офицера и силой стащили всю одежду с меня и с Гуйлань. Для меня раздеться догола перед всеми этими людьми было даже хуже, чем если бы они просто убили меня. Ряды глаз были устремлены на нас, а я опустила голову, обхватила грудь и присела на корточки. Офицер поднял меня обратно и крикнул, чтобы я заложила руки за голову, встала, расставив ноги, лицом ко всем заключенным и делала приседания. Гуйлань пришлось сделать то же самое, и я видела, что все ее тело дрожит. Она уже так похудела, что осталась только кожа да кости, а на теле у нее были шрамы — должно быть, ее тоже сильно пытали. Полицейские указали на нас и закричали остальным: «Эти двое верят во Всемогущего Бога. Если кто-то из вас станет верующим, вы закончите так же, как они!» Тут и там среди заключенных начались разговоры, и кто-то насмешливо спросил: «Почему ваш Бог не приходит и не спасает вас?» Нам пришлось делать приседания перед сотнями людей около 10 минут. Я никогда раньше не испытывала такого унижения и не могла перестать плакать. Если бы там была стена, я бы разбила о нее голову, чтобы покончить с собой. Тут я вспомнила один из церковных гимнов: «Уловки короля дьяволов жестоки, порочны и поистине достойны презрения. Получив ясное представление о лице дьяволов, я возлюбил Христа еще больше. Я никогда не поддамся сатане и не буду влачить постыдное существование. Я перенесу все мучения, невзгоды и боль и вытерплю самые темные ночи, чтобы принести Богу утешение, я принесу победное свидетельство и посрамлю сатану» (Следуйте за Агнцем и пойте новые песни, Поднимаясь среди тьмы и гнета).

Размышляя над текстами этих гимнов, я думала о распятом Господе Иисусе — римские солдаты били Его, унижали Его и плевали Ему в лицо. Бог свят, поэтому Он не должен был терпеть такие страдания, но Он претерпел величайшую боль и унижение, чтобы спасти человечество, и в конце концов был распят за нас на кресте. Он выдержал невероятные унижения и страдания. Но как развращенный человек, испытав унижение, я хотела умереть, и у меня не было никакого свидетельства. Меня унижали бесы и сатана за то, что я следовала за Богом — это было преследованием за праведность и было честью! Чем больше коммунистическая партия унижала и преследовала меня, тем больше я убеждалась, насколько она презренна и гнусна, и тем сильнее я отвергала ее, восставала против нее и исполнялась решимости твердо стоять в своем свидетельстве о Боге.

После этого пара охранников подвела нас к лестнице, а в это время двое других заключенных бросились вниз и начали бить нас кулаками и ногами, схватили меня за волосы и ударили головой о стену, так что у меня в ушах зазвенело. Вскоре я перестала что-либо слышать, и мне казалось, что моя голова расколота. У Гуйлань шла кровь из глаз, носа, рта и ушей. После избиения заключенные выволокли нас на балкон и заставили неподвижно стоять там в наказание. Шел сильный снег, дул холодный ветер, а температура ночью опускалась до семи-восьми градусов ниже нуля. На нас было только длинное нижнее белье, поэтому мы дрожали от холода. Когда дошло до того, что я больше не могла терпеть и слегка переступила ногами, чтобы сменить позу, ко мне подошли заключенные, как будто собирались меня ударить. На следующий день все мое тело болело от холода, и мне казалось, что мое сердце вот-вот остановится. У меня также были острые боли в ногах. Это чувство было хуже самой смерти, и каждая минута казалась невыносимой. Когда боль дошла до определенного предела, мне очень хотелось спрыгнуть с балкона и покончить с собой. Но я быстро сообразила, что такое мышление не соответствует намерению Бога, поэтому я поспешила воззвать к Нему: «Боже, я почти не могу больше держаться. Я действительно не могу больше этого терпеть — прошу, дай мне веру, чтобы я могла выдержать это страдание». После молитвы я вспомнила гимн Божьих слов, называющийся «Стремись любить Бога независимо от того, насколько велики твои страдания»: «В эти последние дни вы должны свидетельствовать о Боге. Неважно, сколь велико ваше страдание, вы должны идти до самого конца, и даже на последнем издыхании вы все равно должны быть преданы Богу и подвластны Ему. Только это и есть истинная любовь к Богу, и только это и есть твердое и громкое свидетельство» (Слово, том I. Божье явление и работа. Только переживая тяжелые испытания, можно познать красоту Бога). Я поняла, что Бог всегда направлял меня, заботился обо мне и присматривал за мной. Когда я подумала о мучениях и унижениях, которые я испытала, я поняла, что если бы не Божье руководство или вера и сила, данные мне Его словами, я не смогла бы пройти через издевательства тех демонов. До того дня Бог показывал мне, как жить, и Он надеялся, что я смогу свидетельствовать о Нем перед сатаной. Но теперь, чтобы избавить себя от небольших физических трудностей, я хотела покончить с собой. Я была так слаба. Как это может быть свидетельством о Боге? Разве смерть не означала бы, что я стала жертвой замыслов сатаны? Мне нельзя было умирать, я должна была твердо стоять в своем свидетельстве и посрамить сатану. Когда я взглянула на ситуацию с этой стороны, прежде чем я успела это осознать, я больше не чувствовала холода и по всему телу разлилось тепло.

Староста заставила нас стоять до полудня третьего дня. И у Гуйлань, и у меня ноги чудовищно распухли, и казалось, что кровь в них затвердела. Повсюду на ногах проступили кровеносные сосуды, и ступни очень болели, но я все равно благодарила Бога. В холодную снежную погоду мы с Гуйлань два дня и две ночи простояли на балконе без еды и питья, но не замерзли до смерти и даже не простудились. Это была Божья защита.

Во время моего пребывания в колонии мне ежедневно приходилось выдерживать более десяти, а то и до 22 часов каторжных работ, и меня часто избивала и наказывала староста заключенных за то, что я не выполняла задания. Но Бог продолжал просвещать и направлять меня, помогая пережить полтора года адской тюремной жизни. Бог был рядом со мной все время, присматривая за мной и защищая меня. Меня много раз пытали и унижали, до того, что я хотела покончить с собой, и именно Божьи слова давали мне веру и силу, проводя меня через каждую бурю. Бог дал мне эту жизнь! Испытав угнетение большого красного дракона, я поняла, что единственное, на что мы можем по-настоящему положиться, — это Бог; только Он действительно любит человечество, и только Он может спасти нас от сатанинского развращения и опустошения и привести нас к жизни во свете. Я благодарю Бога!